На дворе стоял суровый сырой февраль. Многие люди попрятались по домам, испугавшись сырости, боясь заболеть. Одной Баварии было нечем заняться, а потому она спокойно шла по пустынным улицам, ничуть не реагируя на пустоту вокруг. Волновало сейчас девушку лишь одно: Венгрия, наконец, получив независимость от Австрии, устраивала небольшое празднество. Конечно же, Шарлотта завидовала родственнице, ну, а как не завидовать, ведь чего греха таить – сама Веберг давно мечтала получить независимость от Германии и перестать быть «просто землей» на юге Германии. Но независимость пока что ей никто не выдавал. А как это, наверное, здорово, не быть у кого-то в подчинении, особенно в подчинении того, кого ты совсем-совсем не любишь. И вообще: где это видано, чтобы Бавария была частью Германии, а не наоборот? Столица Баварии, а именно Мюнхен, была третьим городом во всей стране, однако Шарлотту это совсем не радовало, она всегда хотела быть первой. Да и к тому же, кто так любезно предоставляет пиво для народных гуляний, вроде Октоберфеста, кто является их организатором? А все счастье и слава как всегда достается Людвигу.
Веберг фыркнула, скрипя зубами: все же отношения с братом были для нее больной темой. Но девушка никогда не унывала, а потому втайне надеялась, что однажды и на ее улице будет праздник. А пока нужно сделать вид, что так оно все и должно быть, чтобы никто не усомнился в ее силе и могуществе. Бавария шла по пустынным улицам, изредка чертыхаясь, так как ориентировалась в пространстве на твердую троечку, а спросить дорогу-то не у кого. Пользуясь старой-доброй логикой, Шарлотта все же дошла до огромного дома, в котором, вероятно, и жила ныне свободная Венгрия.
Небо было таким серым и будто бы печальным, что казалось, что оно скорбит по прежним временам и вот-вот заплачет. Надо ли говорить, что эта печаль вперемешку с тоской и передались мисс Веберг, настроение которой явно не было позитивным.
Шарлота постучала в дубовые двери, но никто не открывал. Тогда девушка постучала сильнее, видимо, догадавшись, что Венгрия просто-напросто уснула.

Стучать пришлось недолго, однако минуты две уж точно: Лизхен спала очень хорошо. Мысленно проклиная всех на немецком, Бавария продолжала барабанить в дверь, пока не услышала за ней движения, а после, когда дверь уже открылась – сконфуженную родственницу. Рот Шарлотты открылся было, чтобы высказать соне все, что немка о ней думает, но Венгрия прервала еще не успевшую начать ругаться Баварию, затискав. Веберг терпеть не могла обнимашки, но терпела, поскольку они все же давно не виделись. Однако стоило Лизхен назвать девушку «Лотти», как она вздрогнула и помотала головой.
- Не-не надо меня так называть, Лизхен, - смущенно пробормотала она. – Ты же знаешь, я не люблю это.
Но, как ни странно, об этом знали все и поголовно продолжали назвать Баварию именно так и никак иначе. Что не могло не раздражать. Что за глупое прозвище, в самом же деле. Однако раздражения своего девушка не показывала, лишь смущенно краснела, мысленно костеря того, кто это прозвище ей придумал. Что-то мешало ей огрызнуться, если кто-то называл Шарлотту этим дурацким сокращением.
Тем временем радостная Лизхен продолжала тараторить, постоянно задавая вопросы, на которые Бавария просто чисто физически не успевала отвечать. Например, когда та спросила, как дела у Веберг, немка вздохнула, а потом затрясла головой, пытаясь остановить наплыв вопросов. Однако Хедервари остановилась сама, и на том спасибо. Окончательно успокоившись, Элизабет официально поприветствовала родственницу и поинтересовалась, как все прошло. Шарлотте сразу же захотелось высказать, что поездка прошла так себе, но смотря в эти полные счастья глаза, так не хотелось их огорчать, что Веберг пару секунд простояла с открытым ртом, не зная, чего и сказать. А потом, закрыв, сдержанно ответила:
- Все прошло отлично, Лизхен. И я тоже рада тебя видеть, - Бавария попыталась улыбнуться, надеясь, что вышло не слишком похоже на гримасу. Уж чего-чего, а улыбаться она не умела, даже если и хотела, но здесь постаралась изо всех сил. – Ты мне лучше расскажи, как ТЫ себя чувствуешь.

Похоже, от Венгрии не укрылось настроение Баварии: хозяйка заметно разволновалась. Шарлотта вздохнула, про себя сетуя на свою бестактность. После того, как Веберг не слишком вежливо – как думала сама – поинтересовалась у Лизхен о ее состоянии, та замерла, но быстро пришла в себя.

Говорила венгерка с чувством, радостно, но Бавария каким-то непонятным шестым чувством догадывалась, что не все так радостно, как она рассказывает. Хотя сама Шарлотта понятия не имела, что может быть такого печального в получении независимости. Это же долгожданная свобода! Свобода от приказов, возможность делать все самостоятельно. Наверное, к такой независимости все и стремились. Но в то же время... никто не защитит. От мыслей Веберг оторвала сама Венгрия, внезапно переведя тему на саму гостью, чем ввела ее в состояние, близкое к ступору. Лизхен поинтересовалась, как у нее дела, поэтому Лотта на секунду открыла рот, а потом, сообразив, что выглядит глупо, закрыла его. Она сомневалась, стоит ли взваливать на родственницу свои тягостные мысли и портить ей настроение, а потому просто сказала:
- У меня все в старом темпе, - едва слышно вздохнув, Бавария внимательно посмотрела на Венгрию и поинтересовалась: - У тебя точно все в порядке? Выглядит так, что ты не очень рада своей долгожданной независимости.

Шарлота посмотрела на стол, но не обнаружила чашечки горячего чая, который был сейчас бы очень кстати: хотя был только ноябрь, она не слишком тепло оделась, а потому успела замерзнуть. Должно быть, этот ее взгляд и заметила хозяйка, внезапно начав суетиться. Спустя пару минут Лизхен вернулась с чаем и печеньем. Конечно, если выбирать между пивом и чаем, Бавария выбрала бы пиво, так как чай на ее родине был не так популярен, как в той же Англии, но чтобы не быть бестактной решила согласиться на обычный чай. Хотя многие вообще в Германии предпочитали кофе чаю, Веберг не относилась к их числу.

- Спасибо, Лизхен, но я не поклонница кофе, - поспешила заверить венгерку гостья. – А чай предпочитаю черный, - осмотрев поднос Венгрии на наличие искомого, Лотта удовлетворенно кивнула. – И... у тебя не найдется лимона?