Коварный план Франциска мог погибнуть в зародыше, умнейшая женщина Франции Екатерина Медичи со своей проницательностью и любовью к родине, вдохновляла Бонафуа и влияла на его умственные способности. Его родственники должны быть едины с ним, иначе соседи попросту заберут их себе. Эльзас с Лотарингией и претендующие на них немцы, постоянно оспаривающее родство, Наварра - свободомыслящий негодяй, то и дело приглашающей чертову Англию к себе. Именно с него и начал мужчина, этого жеребца необходимо изолировать от тлетворного влияния и оседлать, иначе однажды он узнает о том, что Наварра - летняя резиденция Артура.
"Чертов Англия, умудрился почти свести на нет все наши попытки, да еще и мои друзья католики, они и вовсе хотят убить моего любимого родственника, мотив прост "гугенот". А он, дурень не замечает, какая опасность ему грозит. Якшается с всяким сбродом, ну ничего я притащу его за уши перед лик Господа и заставлю сочетаться со мной неразрывными узами, да и исправлю его."
Отмене брак Маргариты Валуа и Анри Бурбона не подлежал, чтобы там не говорил католический мир. Ведь смысл закона Божьего прямо указывает на то, что каждый мудрый христианин должен выкорчевывать с корнем заблуждения своих близких и помогать им встать на путь истинный. Но Ватикан, считал по всей видимости, иначе.
"Какого он приезжает? Все равно ничего не перемениться, если будет надобность я сам обвенчаю новобрачных, а после..."
Бонафуа улыбнулся, но мерить свои покои шагами, отведенные ему в Лувре, не перестал. Два холеных охотничьих пса шли за своим господином, то и дело тыкаясь своими мокрыми языками в его руку, ожидая ласки, но сегодня их хозяин был не в духе.
"Я сделаю доброе дело. А гостя, придется привечать с улыбкою. Интересно, сколько индульгенций мне придется купить его, дабы дорожайший визитер, уехал с почестями обратно? Надеюсь, в казне достаточно золота. Бог потом одобрит мои поступки и простит все прегрешения."
В покои Бонафуа заявился бледный, как смерть придворный лакей и возвестил о приезде дальнего гостя из Ватикана.
"Уже? Впрочем, чему удивляться, ему за индульгенции должна вся Европа. Чтож польстим его самолюбию, да выиграем время. Я не могу подвести Екатерину, в ее благом деле."
Поправив свой темно-зеленый комзол, Франциск вошел в тронный зал сияя улыбкой, не говоря не слова он подошел к гостю, стоящему в центре зала и обнял его, по-братски расцеловав в щеки.
"Хорош собой - мерзавец. Так бы и посватался за него, если бы не дело..."
- Брат мой, посланник Божий, я молил Бога о твоем визите...
Полным скрытой страсти тоном произнес Бонафуа.

Отредактировано France (17 Ноя 2011 14:25:00)

"И все же Варгас в родстве с нашими дорожайшими германцами. Сразу к сути, не задумываясь о том, что сначала следует соблюсти кое-какие формальности. Ведет себя словно мужлан, где же его католическое благонравие и добродушие. Где душеспасительные беседы?"
- Брат мой, что же случилось с Вами? Вы так холодны ко мне? Неужели Господь разгневался?! Вы так бледны, неужели меня ждет чума или адская бездна?
Блондин побледнел и с мольбой смотрел на Ватикан. Он уже почувствовал, как по улицам Парижа проедутся инквизиторы в надежде отыскать пару тройку ведьм, дабы сжечь их на площади. Франциск бы и сам был бы не прочь им помочь, вот только ведьмы были ничем, по сравнению с его объединением своих детей.
"Я задумал благое дело, как истинный христианин мне стоит довести его до конца. Мои родственники больны и только я могу их вылечить, а в постороннем вмешательстве я не нуждаюсь. Испания, Каталония и Италия не должны вмешиваться в мои семейные дела. А Англии я не дам и повода для помощи Наварре."
Бонафуа смотрел в глаза своему гостю, всем своим видом он выказывал уважение и раскаяние за содеянные проступки.
- Я исправно покупал индульгенции для своих деятелей, мое участие в крестовых походах против неверных было всегда деятельным. Чем же я так прогневал Папу? Ответь мне как исповедник своему нерадивому сыну или дщери. Я раскаиваюсь в том, что злоумышлял против Испании и Каталонии, наши дальние родственники любят нас сталкивать, но я не могу отдать им то, что принадлежит мне по праву рождения. Я был честен с Германцами, Лотарингия и Эльзас не являются заложниками в моем доме, они по доброй воле стали едиными со мной. Возможно их гнусная клевета так огорчила Вас, мо й брат. Приношу за них свои извинения и, разумеется, моя казна купит индульгенций и на их падшие души. Да, я был зол на моего соседа протестанта - Англию, но он и сам злокозничал супротив меня. Он так поносил нашу священную церковь, что я не мог не высказать ему, свое мнение относительно веры. К сожалению, я сквернословил, как и дети мои и помышлял об убийстве тысяч протестантов, но я как ревнитель веры не мог иначе. Наш Папа – наместник Господа и это неоспоримо. Ему одному принадлежат судьбы всех католиков мира, а я как глава своей земли буду мечом и щитом истинной веры.
Патетично раскаивался Франциск. Ему ничего не стоило пустить скупую мужескую слезу истинного раскаяния перед Варгасом. Он признавал свои ошибки и не желал их повторения, Бонафуа надеялся на то, что церковь будет на его стороне и брак Маргариты и Генриха Наваррского состоится.

Франциск так сильно увлекся, что даже поверил в то, что он самый благочестивый католик из всех остальных, а Испания с ее молебнами и страстными воззваниями к Господу, жалкий претворщик. Перед глазами мужчины явился его святой и прекрасный образ, в простом монашеском рубеще и с крестом в руках, а рядом его окружали сплошь нечестивцы, занимающиеся разного рода греховными деяниями.
«Я и не думал, что могу быть столь прекрасен. Еще надо посветлее взор и буду похож на мученика. Надо и в самом деле заполучить себе такой костюм, мало ли дела мои пойдут туго и стану слаб и стар, тогда смогу с таким вот видом идти просить золота, и думаю, мне не откажут. Надо будет еще розгой вооружиться и в качестве раскаяния хлестать ею себя по спине. Так будет правдоподобнее.»
- Брат мой.
В светлых глазах блондина стояли слезы умиления, настоящие в отличие от показных, англицких. Как говорит, его умная правительница Екатерина Медичи, иногда скупые мужские слезы производят неизгладимое впечатление на окружающих. Главное, не стараться их из себя выдавить, просто нужно увидеть себя в соответствующем виде и …
- Это так чудесно, что Бог привел тебя ко мне. Я знал, брат мой, знал. Что лишь ты один меня понимаешь. Я ненавижу насилие, но мои соседи - его поклонники. Они словно бесами одержимы, бегут ко мне, чтобы распороть свое брюхо о мой клинок. Но не думай обо мне дурно, по каждому убиенному я служу молебны в моих соборах, о том, что душам их было привольно в новом мире.
На этих словах, Франциск положил свою руку, поверх руки Варгаса, коснувшейся его плеча.
- Мы всегда понимали друг друга.
«Интересно, сколько он запросит? Может новые земли под монастырь, где-нибудь в Перенеях. Или виноградники в Анжу. Я готов ему их подарить, равно как и одну из гостевых комнат в моем доме.»
- Свадьбу….
Бонафуа чуть поморщился, хватка на его плече, стала железной.
«Как он смеет мне приказывать в моем доме! Да, я… Да, я….»
Галлская горячая кровь дала о себе знать, став для блондина вторым мысленным голосом. Воин - тиран требовал немедленного сражения с обидчиком.
«Не сейчас. Если я его прогневлю, соседям представиться благовидный предлог, чтобы погостить у меня и прибрать к ручкам все самое ценное.»
- Брат мой, ты уже знаешь?!
Удивился блондин.
«Эта его прямолинейность…»
- Почему тебе по нраву сей союз. Разве не долг ревнителя веры, наставить дорогого его сердцу родственника на путь истинный?! Наварра заблудился, и мой долг, как старшего брата, указать ему путь. Подумай, какие у него черноземные земли, разве Папе не было бы приятно получить одну из них для постройки пышного монастыря.
«Похоже стоит торговаться. Папа получит все что хочет, Екатерина Медичи готова отдать малое, чтобы получить куда больше.»

«Неужели он беспокоится обо мне?»
Легкое потрясение французу удалось скрыть, ему было приятно внимание Варгаса, и все же, его необычайно мудрая правительница Екатерина, не раз говорила о том, что его некоторые способны пойти на многое, даже на чувства, чтобы добиться своих собственных целей.
« Никогда не думал, что моя персона, вызывает у него такую реакцию. И в тоже время, это все может оказаться не более чем….»
Бонафуа посмотрел на Ватикан, мужчина был хорошо сложен, и его минутный порыв, мог быть вполне реален.
«А может это все, просто мое желание. Все же это чертовски приятно, когда кто-то думает о тебе, это льстит самолюбию. Фаворитки Екатерины частенько прибегают к таким приемам, не говоря уж о ее «кортеже», фрейлины – мастерицы своего дела. Брошенные украдкой страстные взгляды, словечки, жесты. На их крючок, попалась ни одна рыбка, и каждая была уверена в абсолютной правдивости, этих милейших русалок, которые «затащив» на дно, рвут в клочья. Но он…. Единственный образчик святости, ему не с руки. Право же, когда живешь среди столь «преуспевших» в деле соблазнения и хитрости особ, можешь стать слишком уж мнительным.»
Его верным собакам не понравился тон гостя, и они кинулись на защиту.
- Ну-ну. Нарцисс и Акмедий. Это мой брат. Он просто беспокоится за меня, зная о моей непутевости и некоторой ветрености. Все хорошо.
Мягко и дружелюбно, светлоглазый мужчина, обратился к своим любимцам, чуть удерживая их за ошейники, усыпанные алмазами. Верные его «друзья», пусть и четвероногие, понимали, что хозяин не одобрил их начинаний.
- Мои доги – очень умные. Им стоит лишь сказать, и они все поймут. В отличие, от невидимых друзей, нашего общего знакомого, они реальны.
«Он точно обеспокоен раз…»
Его собеседник прошелся по зале.
«Неужели, мне удастся его уговорить? Или скажем, дать понять, что ничего особенного не случится и даже больше, раз уж судьба моего драгоценного сводного брата ему не интересна.  Его волную я…»
- Брат мой….
Бонафуа подошел к гостю и крепко его обнял.
- Твоя забота, согрела мое сердце. Но не тревожься, перед свадьбой я соберу моих детей и посвящу их в планы, которыми одержима Екатерина. Мне жаль, что пришлось убрать мать молодого короля Анри с дороги, но иначе она не дала бы согласия. Я уверен в том, что после свадьбы Марго, это очень умная и красивая принцесса, удастся уговорить своего супруга поменять вероисповедание, и если он это сделает, его придворные пойдут за ним. Протестантская зараза попала в мой дом не давно, мальчик всего лишь вернется к вере, которая была едина, когда он был мал. Если ничего не предпринять, Франция будет разбита, а я могу быть смертельно ранен. Я должен быть единым с родней, иначе однажды ты получишь известие о моей гибели. Неужели тебе бы хотелось этого, мой единственный брат.

Похоже он не ошибся в Варгасе, тот явно за него переживал, хоть и вел себя довольно прохладно. Когда Франциск ничего не вытворял, Ватикан навещал его где-то раз в три года, он приезжал с целью получить пару сотню тысяч индульгенций, да отслужить по сему великому событию молебен в соборе Парижской Богоматери. Его дворяне частенько покупали себе «места» в райских чертогах, но из-за стольких соблазнов дворцовой жизни, эти самые «искупления грехов» стоили им чуть ли не всего состояния, те кто поумнее и вовсе облачался в рясу и «уходил к Господу», дабы более не тратить денег своей семьи.
Получить подзатыльник, от кого бы то ни было для Бонафуа оказалось чрезвычайно неприятно, тем более он считал себя старшим государством из тех, что есть в Европе. Если бы перед ним был Артур или, скажем, Каталония он бы хорошенько ударил в ответ, да так, что его противник расстался бы с парой тройкой зубов.
«Спокойно, Франциск, спокойно. Потерпи, потом сможешь сорвать дурное настроение на ком-нибудь из неугодных родственников.»
- Мой народ желает единства, только будучи сильным, я смогу противостоять нашим дорожайшим соседям, любезный брат мой. 
Блондин улыбнулся, он не собирался слушать, ибо Каталония и парочка его обожаемых соперников, весьма успешно умудрились внести смуту в его семью.
«Я ее глава, а Екатерина будет королевой Франции, целой и полной сил, дабы дать отпор тем кто из вне.»
- Мои добрые католики, готовы чуть потерпеть и помочь своим «братьям» вернуться в лоно родной Церкви. Этот проклятый вирус еретичества, появился недавно, всего каких-то пару десяткой лет назад. Даже молодой наследник Наварры был рожден в католичестве. Если свадьба состоится, то вскоре Наварра вернется, как блудный сын в наши ряды и будет исправно строить монастыри и нести слово Господа. Поэтому брат мой, я не могу ничего поделать. Или ты желаешь, чтобы Испания и Каталония однажды явились под мои окна и объявили о войне?
Бонафуа смотрел на своего визитера, только что отвесившего ему подзатыльник, он говорил без своей былой манерности, так если бы исповедовался.
- Если я стал неугоден Папе и он замыслил помогать моим соседям, то так и скажи. Не Папа ли говорил о единстве и помощи своим ближним, невзирая на их заблуждения. Я обещаю тебе, что не будет кровавой расправы, к тому же мои поданные уже посвящены в наши дальнейшие планы.
«Чего ты хочешь брат мой? Денег или богатый монастырь?»
- Я прошу тебя лишь о благословении.

План Франциска уже был приведен в действие, и вряд ли он уже в силах его «отменить», королеве Жанне не здоровиться и Наваррец чувствует себя «больным», молодой наследник явиться к свой свадьбе и вряд ли сможет… Вернуться на родину… По крайней мере, «земельным королем», а его братцу будет уготована одна из комнат в восточном крыле Лувра. Войны не будет, потому что Испании и Ватикану эти его действия принесут выгоду, а у Англии больше не останется союзников среди родственников Бонафуа.
- Брат мой, я знал, что ты поймешь меня, скажу больше, твои слова – пророчество. Кому как не Маргарите, растопить сердце наследного принца Наварры, да вернуть его в лоно Господа Бога Нашего! Она умна и хороша собой, по истине жемчужина Европы. Поговори с Папой и я клятвенно обещаю тебе, что после сего примирительного союза, еретикам больше не будет места на моей земле.
Проникновенно произнес француз, он хотел, чтобы Теодор понял его и осознал всю необходимость союза, все же, как еще вернуть заблудших в еретических суждениях родственников, подобных овцам, в лоно церкви, кроме как заставить их «первенцев» породниться друг с другом и после «обратить весь народ» в веру истинную. Не важно как, главное поставить пред собой столь великую цель.
«Это конец моей раздробленности, не важно, что брат мой получит много увечий, короля мы не тронем, и заставим изменить своей вере. У него не будет другого выхода. Вера, да Наварре наплевать во что верить, главное иметь законное основание для неподчинения, мерзавец, стал гугенотом, каких то полвека, а как разошелся. Стал «общаться» с месье Артуром.»
- Во имя Господа нашего, заклинаю тебя брат, помоги мне в этом благом деле, ты не успеешь даже заскучать без меня, как ты получишь известие о том, что на моей земле больше нет места еретикам. Разумеется, я буду действовать гуманно, как и подобает христианину.
«Разве что, прикуплю с десяток индульгенций, да после отслужу благодарственный молебен. Достаточно уничтожить сотню, пусть жестоко, но лишить брата веры в свою независимость.»

И все же Ватикан оказался менее сговорчивым, сколько бы индульгенций и монастырей блондин не строил, «Оплот христианства» не собирался быть с ним «мягче».
«Ну разумеется! Есть и более влиятельные господинчики, например, Испания со всеми его благородными идеями и чистыми помыслами, хоть бы восстание у него возникло…»
Именитый конкистадор раздражал Бонафуа, да он был куда более «верующим» и первым отправился искать себе рабские территории.
«Ха-ха, везет он им мир во всем мир, как же! Скорее уж огонь и меч. Не хватило «бедняжке» места на нашей земле. А Папа его благословил, может быть…»
- Брат мой.
Как можно проникновеннее обратил мужчина к Варгасу. Француз, видимо, не понимал или не хотел понимать слова «нет», а как же иначе, если в понимании его детей «нет» означает согласие в дальнейшем. 
- А как же наш брат Испания? Не Папа ли благословил его славные экспедиции. Методы конкистадоров куда менее гуманны, чем мои. Более того, держу тельца против яйца, что он там не только «нес» слово Господне, вернее он его нес, но по дороге позабыл. И заметь, там жили темные племена, отличные от нашей и проклятых мусульман культуры. Более того, он там нашел себе «новую жену». И Папа был благосклонен. Так почему же меня ущемляют в прямом стремлении всего лишь вернуть брата в лоно истиной веры, которое он утратил всего лишь пятьдесят лет тому назад. Мои действия куда более чисты, разве тебе так не кажется. Кто знает, возможно, посетив наш двор, гугеноты узреют пред собой, оплот истинной веры и сами, повторяю, сами вернуться к нам.
«Скорей уж ад заледенеет, чем они вернутся. Ты так мечтал о независимости, но увы я не могу быть столь же щедр, сколь другие наши соседи. Мы должны быть единым целым, пред лицом мира. Коль скоро в новом свете появятся новые соседи, мы не можем показывать нашу слабость.»
Франциск говорил тихо и проникновенно, в его взоре обращенном к Варгасу не было и тени высокомерия или лживости.

- Тем не менее, он ее продолжает, а ты, брат мой, бездействуешь. Разве не твоя прямая обязанность нести слово Господне народам, не догадывающимся о существовании Господа?
Франциск знал куда «бить» словом, увы, на это Теодору нечего было возразить, и француз, как никогда в своей жизни был благодарен испанцу за его поступки, которые в сравнении с его «уборкой» были просто ужасны. О зверствах конкистадоров знал весь «Старый свет», после их зверств все «джентльмены удачи» буквально «убегали» в Новый свет, дабы попытать счастья.
«Выдвини свои предложения, братец Тео, и мы с Ее Величеством постараемся выполнить все капризы Папы, подумаешь, продадим нашем дворянам несколько титулов и земель, ничего не жаль перед угрозой потери единства наших земель.»
- А как же законы Господни и заповеди, самая главная из них «Не убий ближнего своего»?! Как Папа, наместник Господа нашего, не видит его злодеяний? Мусульмане сами выбрали путь нечестивцев, но на Новой Земле живут те, кто до сих пор живет по старым обычаям и поклоняется стихиям. Они не ведают о Боге лишь потому что не знают его. Брат мой, останься же здесь, и ты увидишь, что брат мой подобен этим самым нечестивцам, он не виноват, что его отлучили от веры истиной, во всем виновна королева Жанна, но она уже горько расплачивается за свои проступки.
Франциск говорил быстро и чуть порывисто, и по своей манере вести беседу нынче был очень схож с Испанией. Не даром же старшая сестра принцессы Марго Елизавета стала королевой Испании, сочетавшись браком с Филиппом II, хоть его отношения с соседом значительно «потеплели» все равно, Бонафуа отлично понимал, что чем больше он будет допускать на своей земле распри из за веры, тем в будущем, ему придется вновь доказывать соседям право на земли. Кто знает, Испания тоже может возжелать Наварру, уничтожив его брата под благовидным предлогом веры, а Англия, оказав влияние, сможет постепенно ослабить Франциска изнутри.
- Останься брат, и ты сам увидишь, как я защищаю нашу веру на своих землях, возможно, узрев тебя у меня в гостях, Наварра поймет, как он заблуждался. Он скоро будет здесь.
«Наварра, зря ты отправил королеву Жанну одну, моя королева буквально, «задушила» ее в своих объятиях.»
Изначально, королеве Жанне никто не желал вреда, но та вела себя весьма неучтиво по отношению к правящей династии, и несколько ее писем адресованных сыну, были перехвачены из-за слишком «опасных» советов, не приезжать в Париж.   

Франциск одарил Варгаса нежной своей улыбкой и со слезами на глазах, стремительно приблизившись к нему крепко обнял и сердечно расцеловал в щеки, однако, мужчина тут же отстранился не давая, Ватикану шанса укорить его в полном попрании правил приличия.
- Брат, ты так милостив и разумен, что я благодарен Богу за твое существование, если бы тебя не было, то кто бы разрешал конфликты наши, да помогал очиститься от греховных помыслов.
«Сердечно» и экспрессивно быстро проговорил блондин, одаряя визитера взглядом искренним и открытым. Вот только при его дворе, все были «открытыми и искренними». Провинциальному дворянину, волею судьбы попавшего в Лувр, «по-первости» впечатления казалось, что нет людей открытее и сердечнее чем все эти вельможи, а уж про «летучей эскадрон» Екатерины Медичи и говорить не стоило, настоящие ангелы, сошедшие с небес на грешную землю. Сие длилось не долго, через некоторое время «новичок» осознавал как заблуждался, но было слишком поздно. Либо он принимал «правила игры», либо уезжал прочь в свою мирную глушь залечивать раны «первого впечатления», либо не доживал до утра. Не даром воздух Парижа оказался ядовит для королевы Жанны, но бесконечно не опасен для горожан и католической знати. Как говорил один идеалист, в полночь в Лувре обнажались не только тела, но и истинные лица его обитателей. Впрочем, любовь никогда не было грехом… А излишняя чувственность считалась одной из благодетелей сего места.
- Я выделю теле лучшие покои и распоряжусь чтобы сегодня на ужине повара приготовили лучшие блюда. Ты не пожалеешь, что остался погостить у меня.
Впрочем, некоторым людям, удавалось так и остаться в добром неведении. Лувр казался им оплотом мирной жизни с несколько эксцентричной знатью, слишком сердечной и порывистой. Однако сие недостатки не мешали их образованности и кулинарным талантам.
- А возможно, ты пожелал бы отведать мою стряпню? Пасхальная неделя прошла посему нынче ты можешь не утруждать себя постом, а завтра мы можем посетить собор Парижской Богоматери и отслужить знатную мессу, наши проповедники произносят в самом конце службы такие речи, что меня озноб прошибает от бренности моей жизни.
Последнее было произнесено весьма скорбным «сожалеющим» тоном. Да, Бонафуа так и жил, кутил и грешил ночью, дабы утром замолить свои грехи, прибегая даже к розгам, которыми подчивал не только себя, но и своих господ. Кровопускания обновляли кожу, а понесенные мучения, помогали, искупить вину в том или ином проступке.